Фасадом на Карамзинский сад смотрит роскошный особняк за кружевной чугунной оградой и ажурными кованными воротами. Сегодня здесь разместился Ульяновский городской Дворец бракосочетаний. Однако во владение Гименею здание передали сравнительно недавно.

Мемориальная доска на стене гласит, что в гражданскую войну здесь размещался штаб Восточного фронта. Но и не для штаба строил этот дом в начале прошлого века известный симбирский архитектор А. Шодэ. До революции особняк с садом, на углу улиц Никольской (ныне Гимова) и Стрелецкой (ныне, эспланада, ведущая от площади Ленина к Мемориалу) служил городской резиденцией фабриканту Николаю Яковлевичу Шатрову, основателю и владельцу существующей по ныне Измайловской суконной фабрики. И не только ее. К октябрю 1917-го сам Шатров оценивал свое состояние в 65 миллионов руб. А после?

В исполнительный комитет рабочих

Измайловской фабрики от бывшего

владельца Измайловской фабрики

Николая Яковлевича Шатрова

Просьба

Товарищи, братья. Обращаюсь я к вам с просьбой быть может в последний раз т.к. фабрика моя перешла в народное достояние... вследствие чего я остался ни при чем, моя теперь убедительная просьба, дать мне возможность прожить, возможно, спокойно в среде вас в занимаемом мною доме последние мои старческие годы...

За то что, живя при фабрике 35 лет, причем Измайловская фабрика построена мною с самого ея основания...

За то, что я не бросил фабрику на произвол судьбы, а оставался с вами, и вы, кажется, пользовались лучшими условиями, чем на других фабриках.

За то, что вы, товарищи рабочие, до последней минуты получали оклады и продовольствие полностью.

За то, что передал в Совет народного хозяйства акшуатский лесопильный завод, прекрасно оборудованный, на полном ходу, работает сейчас, кажется исключением во всей Симбирской губернии.

И теперь, на 66-м году жизни (из которых 51 год посвятив на труды и заботы) я остался без ничего и ни при чем.

Братья, товарищи. Моя просьба к вам единственная в том: дайте мне со своим семейством прожить последние старческие годы в среде вас в занимаемом мною доме, так же спокойно, как до сего времени я живу с вами, за что земно вам кланяюсь.

Гражданин Шатров.

4/21 ноября 1918 г.

Выписка

из протокола пленарного заседания исполнительного комитета фабрики б.Шатрова совместно с комиссаром по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности товарища Голубева. В присутствии председателя комитета товарища А. Савинова, товарища председателя Лагутина, помощника секретаря Д. Блохина.

Собрание открывается в 10 часов утра 4 декабря 1918 г.

Заслушано: просьба гражданина Шатрова о том, чтобы беспрепятственно прожить старческие годы в занимаемом им помещении и дать материальную поддержку согласно декрета СНК о национализации фабрик и заводов.

Постановлено: Комитетом при голосовании решено просьбу гражданина Шатрова уважить, т.е. оставить его с семьей жить в занимаемом помещении при фабрике. Вместе с тем, ходатайствовать перед. губ. чрезвычайной следственной комиссией об утверждении решения комитета.

Голосование было при участии комиссара ЧК товарища Голубева и при участии ячейки партии коммунистов (большевиков) во главе с председателем по поводу чего ячейка партии КБ делала тайное совещание, по окончании которого вынесла следующую резолюцию: «По программе коммунистов (большевиков) должно быть так: кто был первым, тот должен стать последним и насколько представляется возможным всем дать равенство. Но исходя из того, что гр-н Шатров во время революции свое имущество и капитал (как делали другие фабриканты) никуда не расточал и от рабочих никуда не скрывал, а был все время в среде рабочих, принимая справедливое отношение к рабочим во внимание

Постановлено: Пока помещение не понадобится для общественных организаций, предоставить гражданину Шатрову свободное проживание в занимаемом им помещении со своим семейством.

При совместном голосовании исполкома и партии КБ единогласно принято».

Видимо, в последующие месяцы никаких общественных организаций на фабрике не возникло. Во всяком случае, Шатров с семьей по-прежнему жил в бывшем своем собственном доме и трудился инструктором по производству на бывшей своей фабрике. Ему даже оставили лошадь и кое-что из инвентаря: сбрую, телегу, бочку, чтобы мог привезти воды или чего-то еще, необходимого в хозяйстве. И Шатров успокоился. Решил, что самое худшее позади. Что прежние заслуги перед пролетариатом гарантируют ему относительно спокойную старость.

В конце июня 1919 г. бывший фабрикант, а ныне инструктор снова обратился в заводоуправление: «Прошу исполнить для меня самое необходимое, а именно: построить при занимаемом мною доме надворные службы - каретника, конюшни, жилого рабочего флигеля, а также сарая и хлева для птицы, утвердить пользование означенным домом и имуществом пожизненно, оградив от каких-либо могущих быть утеснений. На упомянутые постройки прошу ассигновать 2 000 руб.».

Это было уже слишком.

Выписка из протокола соединенного заседания Правления суконных фабрик Симбирской губернии и правления профсоюза текстильщиков и представителей фабрик и отдела.

«17 июля 1919 г.

Слушали: заявление от 29.06. с.г. б/владельца Шатрова.

Постановили: выразить свое глубокое негодование по поводу заявлений и притязаний эксплуататора Шатрова, изложенных в его заявлении и постановить:

1. Не может быть речи о выдаче денег на ремонт и постройку конюшен и служб для фабриканта, т.к. рабочие ютятся в нечеловеческих условиях, устроенных для них госп. Шатровым и жилищный вопрос рабочих нуждается прежде всего в заботах.
2. Фабричному управлению Измайловской фабрики немедленно уволить гр-на Шатрова с должности инструктора фабрики, как абсолютно не отвечающего своему назначению.
3. Считать дальнейшее пребывание г-на Шатрова в районе фабрики недопустимым и вредным (что явствует из заявления), посему препроводить копию заявления в Особый отдел Восточного фронта и Карсунский ЧК на рассмотрение и распоряжение.
4. Предложить фабричному комитету оставить Шатрову только самое необходимое из движимого имущества для личного пользования, назначив остальное для потребления на культурно-просветительские цели и нужды фабрики».

Беда, как известно, не ходит одна. Пока резолюция неспешно бродила по инстанциям, «эксплуататор Шатров» совершил еще одно преступление против пролетариата: 27 июля 1919 г. он продал гр-ну Андрианову Николаю Константиновичу принадлежащую ему (Шатрову) вороную лошадь. И не просто продал, а с условием, что продавцу разрешено до 1 августа 1920 г. пользоваться этой лошадью, а также повозками для хозяйственных нужд. Вместе с тягловой силой новому владельцу отошли и «прицепные орудия» - сани, повозка с бочкой для воды, а также сбруя. За все вместе экс фабрикант выручил 16 000 руб.

В принципе логика этого поступка понятна: коли нет денег на постройку и ремонт конюшни с каретником, стало быть, нечего ждать пока скотинка околеет, а добро сгниет. Однако человеческая логика - это одно, а логика классовой борьбы - совсем иное. По факту «преступления» было проведено дознание, в каковом лично участвовал председатель фабкома товарищ Овчинников, а также члены комитета товарищи Коровин и Галошкин. Они и выяснили, что фабричное имущество, которое бывший фабрикант в силу классовой незрелости считал своим, несмотря на сугубо буржуазный способ его отчуждения в виде продажи за деньги, все же не перешло в отмирающую частную собственность, а оказалось во владении Карсунского отдела здравоохранения. А тот в свою очередь, передал ее врачу Андрианову для нужд больницы.

Но это уже значения не имело, и 31 августа 1919 г. бывший фабрикант и эксплуататор, бывший фабричный инструктор, а, по сути, отъявленный «контрик» 67-летний Иван Яковлевич Шатров был арестован в Измайлово агентом особого отдела и отвезен в Симбирск, где несколько дней содержался в особом отделе восточного фронта, располагавшегося, как мы знаем в бывшем городском особняке Шатрова. Таким образом, арестант провел еще несколько дней под родным кровом, а потом его отправили в арестантское отделение ожидать решения своей участи.

Ждать пришлось около месяца. 28 сентября 1919 г. следователь с неразборчивой подписью вынес свое «Заключение»:

«Рассмотрев дело за № 647 о гр-не Николае Яковлевиче Шатрове, фабриканте, капиталисте, обвиняющегося в незаконной продаже народного имущества, оставленного в его пользовании. Факт продажи установлен.

Полагаю, полученные Шатровым от продажи в сумме 16 000 руб. конфисковать в пользу РСФСР и, идя навстречу исполкому совета рабочих, запретить Шатрову и его семейству находиться на территории фабрики. Взятые во время обыска и хранимые сверх нормы вещи кофисковать».

«Лишним» оказалось: 2,5 аршина красного сукна, 3 аршина сукна, 4,5 аршина серого трико, 3 аршина серого трико, 12,5 аршин трико, 4,5 аршина сукна «рогожа», 5 аршин шевиота, 1 аршин 14 вершков верблюжьего бобрика...

Однако, конфискацией дело не кончилось.

Постановление

1919 г. 21 сентября.

Особый отдел при РВС Восточного фронта, рассмотрев дело № 647 по обвинению Николая Яковлевича Шатрова, как крупного помещика и фабриканта, не способного, по мнению рабочих, инструктировать производство и стремящегося использовать положение инструктора для личных целей, постановил: заключить Шатрова в конц. лагерь на все время гражданской войны.

Нач. Отдела Г. Бокий.

Зав. следств. частью.

Лишь теперь «крупный помещик и фабрикант» осознал всю опрометчивость своих поступков и серьезность положения, в котором оказался. А осознав, опять обратился за помощью к бывшим своим рабочим. Однако на сей раз пролетарское сознание оказалось сильнее такого буржуазного пережитка, как сострадание к старику, который не сделал им ничего плохого.

Выписка из протокола заседания фабричного комитета от 6.10.1919 г.

«Слушали: Получено заявление гр-на Шатрова из Симбирска о выдаче удостоверения о благонадежности.

Постановили: Переправить заявление в особый отдел Восточного фронта. Подобныя удостоверения выдавать только по официальному запросу особого отдела».

И все же молодому Советскому государству не было чуждо чувство гуманности.

11 ноября 1919 г. постановлением Особого отдела РВС Шатров был освобожден по амнистии в связи со 2-й годовщиной Октябрьской революции. Но это постановление подписано не Бокием.

Дальнейшая судьба Николая Яковлевича Шатрова нам не известна. Зато известно другое: построенный им дом в центре Симбирска стоит, созданная им фабрика в Игнатовке работает, а вот «жилищный вопрос рабочих» так до конца и не решен.

Владимир Миронов

Фото Юлии Узрютовой